И лампа взвоет как сурок
Читаю у Ерохова про иезуитскую или, как ее еще называют, игнацианскую педагогику (по имени основателя, Игнатия Лойолы) и, если честно, изумляюсь. О том, что иезуиты создали собственную сеть школ, известно, но вот как именно это работало?
"Игнацианская педагогика, полностью противоположная знакомой нам школе, на взгляд современного россиянина как будто бы придумана марсианами – но при этом мы знаем, что она отличнейшим образом воспитывала людей и добивалась всех поставленных целей.
1. Иезуитская коллегия – это церковная по подчиненности, светская по целям школа, в которой монахи учат детей богословию без всяких планов по превращению этих детей в священнослужителей. По существу, это одна из первых манифестаций идеи «мягкой силы» — иезуитам нужно лишь то, чтобы ученики выросли хорошими, солидными и интеллектуально развитыми людьми. Всё остальное – уважение бывших учеников к ордену, католической церкви в целом, следующий из этого рост влияния католицизма – образуется само собой.
Сегодня по этому принципу работает огромная (более тысячи по всему миру) сеть Гюленовских лицеев, совершенно не насилующая учеников идеями Хизмета, но усиливающая это движение исподволь.
2. Коллегия – восьмиклассная школа, в которой один класс может быть равен одному году обучения, а может быть и двумя, и тремя годами, если ученик усваивает материал медленно. В Киево–Могилянской академии даже поощрялось двухлетнее обучение в старших классах, то есть быть второгодником – совсем не позор. Внутри иезуитской педагогики наличие в классах второгодников полезно: учитель даст одному задание посложнее, другому попроще, один, поопытней, проверит у другого выученное, и т.п.
3. Тип коллегии был создан ранее, чем Ян Амос Коменский изобрел привычный нам классно–предметно–урочный метод обучения. Там учили так, как мы продолжаем учить в начальной школе: ученики одного года обучения составляют класс, и весь учебный день с ними занимается один учитель, который и учит их всему, чему нужно учить, как бы в рамках одного большого урока, разделяемого перерывами. Дети переходят в следующий класс – но учитель с ними остается тот же. Только в 18 веке в Академии появились дополнительные к основному курсу предметы (обычно факультативные) и ведущие их учителя–предметники.
Примечательно, что учитель учится вместе с учениками (конечно же, на более высоком уровне знаний по тем же предметам). Первоклассников учит молодой монах, который пока мало что еще знает, с каждым годом он повышает свою квалификацию, класс подошел к выпуску – пора выпускать и преподавателя, он уже созрел для более сложной работы, например, его можно сделать настоятелем монастыря или даже епископом. На самом деле, конечно же, такая схема работала не идеально, и некоторые учителя оставались в коллегии надолго.
4. Классы были невероятно разновозрастными, с разницей лет так в 5–7. Детей объединял уровень знаний, а не возраст. Для иезуитской педагогики и это хорошо: школа нацелена на социализацию более, чем на освоение знаний, а разновозрастная среда в классе социализирует лучше, так как схожа с обстоятельствами взрослой жизни.
5. Иезуитское обучение имеет целью формирование личности, а не информирование. Чем более абстрактный характер имеет проходимый материал, чем умозрительнее все рассуждения, с которыми сталкивается ученик, тем и лучше. Исходя из этого, школьный курс коллегии не содержал вообще никаких фактических данных и точных наук. Например, дети, умевшие свободно говорить на латыни, изучали речи Цицерона в римском Сенате только как образец риторики, а кто такой Цицерон, что такое Сенат и в чем состояла политическая ситуация, вызвавшая эти речи, они не знали – история Древнего Рима преподавалась им на уровне нескольких общих абзацев, не позволяющих понять цели и мнения Цицерона. Математика из учебного курса обычно опускалась, но и когда она преподавалась, то не уходила далее четырех простейших действий. Физика была схоластической и преподавалась по Аристотелю, то есть не имела ничего общего со знакомой нам наукой; для примера, дети обсуждали, могут ли быть реки в раю. Химия, биология, обществоведение в учебном курсе отсутствовали. География и история были краткими, примитивными. О каких–либо предметах, дававших конкретные трудовые навыки, не было и речи.
читать дальше
"Игнацианская педагогика, полностью противоположная знакомой нам школе, на взгляд современного россиянина как будто бы придумана марсианами – но при этом мы знаем, что она отличнейшим образом воспитывала людей и добивалась всех поставленных целей.
1. Иезуитская коллегия – это церковная по подчиненности, светская по целям школа, в которой монахи учат детей богословию без всяких планов по превращению этих детей в священнослужителей. По существу, это одна из первых манифестаций идеи «мягкой силы» — иезуитам нужно лишь то, чтобы ученики выросли хорошими, солидными и интеллектуально развитыми людьми. Всё остальное – уважение бывших учеников к ордену, католической церкви в целом, следующий из этого рост влияния католицизма – образуется само собой.
Сегодня по этому принципу работает огромная (более тысячи по всему миру) сеть Гюленовских лицеев, совершенно не насилующая учеников идеями Хизмета, но усиливающая это движение исподволь.
2. Коллегия – восьмиклассная школа, в которой один класс может быть равен одному году обучения, а может быть и двумя, и тремя годами, если ученик усваивает материал медленно. В Киево–Могилянской академии даже поощрялось двухлетнее обучение в старших классах, то есть быть второгодником – совсем не позор. Внутри иезуитской педагогики наличие в классах второгодников полезно: учитель даст одному задание посложнее, другому попроще, один, поопытней, проверит у другого выученное, и т.п.
3. Тип коллегии был создан ранее, чем Ян Амос Коменский изобрел привычный нам классно–предметно–урочный метод обучения. Там учили так, как мы продолжаем учить в начальной школе: ученики одного года обучения составляют класс, и весь учебный день с ними занимается один учитель, который и учит их всему, чему нужно учить, как бы в рамках одного большого урока, разделяемого перерывами. Дети переходят в следующий класс – но учитель с ними остается тот же. Только в 18 веке в Академии появились дополнительные к основному курсу предметы (обычно факультативные) и ведущие их учителя–предметники.
Примечательно, что учитель учится вместе с учениками (конечно же, на более высоком уровне знаний по тем же предметам). Первоклассников учит молодой монах, который пока мало что еще знает, с каждым годом он повышает свою квалификацию, класс подошел к выпуску – пора выпускать и преподавателя, он уже созрел для более сложной работы, например, его можно сделать настоятелем монастыря или даже епископом. На самом деле, конечно же, такая схема работала не идеально, и некоторые учителя оставались в коллегии надолго.
4. Классы были невероятно разновозрастными, с разницей лет так в 5–7. Детей объединял уровень знаний, а не возраст. Для иезуитской педагогики и это хорошо: школа нацелена на социализацию более, чем на освоение знаний, а разновозрастная среда в классе социализирует лучше, так как схожа с обстоятельствами взрослой жизни.
5. Иезуитское обучение имеет целью формирование личности, а не информирование. Чем более абстрактный характер имеет проходимый материал, чем умозрительнее все рассуждения, с которыми сталкивается ученик, тем и лучше. Исходя из этого, школьный курс коллегии не содержал вообще никаких фактических данных и точных наук. Например, дети, умевшие свободно говорить на латыни, изучали речи Цицерона в римском Сенате только как образец риторики, а кто такой Цицерон, что такое Сенат и в чем состояла политическая ситуация, вызвавшая эти речи, они не знали – история Древнего Рима преподавалась им на уровне нескольких общих абзацев, не позволяющих понять цели и мнения Цицерона. Математика из учебного курса обычно опускалась, но и когда она преподавалась, то не уходила далее четырех простейших действий. Физика была схоластической и преподавалась по Аристотелю, то есть не имела ничего общего со знакомой нам наукой; для примера, дети обсуждали, могут ли быть реки в раю. Химия, биология, обществоведение в учебном курсе отсутствовали. География и история были краткими, примитивными. О каких–либо предметах, дававших конкретные трудовые навыки, не было и речи.
читать дальше
