"Веселый дом" был издан в России "Бумкнигой" в 2018 году - достаточно давно, чтобы его сейчас было легко найти. Задавшись этой целью летом, я или наблюдал полное отсутствие на большинстве сайтов, или дивился накрутке цены. Но как-то мне повезло - в одном интернет-магазине книга была, и даже со скидкой. Потому что корешки сверху побиты, но вживую это оказалось почти незаметно и никак не влияет на читаемость.






"Веселый дом" еще в оригинале после выхода собрал все возможные премии, прочно прописался в списках "самых..." графических романов... по его мотивам даже поставили бродвейский мюзикл, куда уж дальше! И его создательница Элисон Бекдел тоже весьма известная женщина, даже в рунете (хотя тут ее фамилию почему-то очень часто пишут на немецкий манер, "Бехдель"). Основной ассоциацией у многих будет тест ее имени, и это совсем не лучшая ассоциация для первого знакомства с ней. Эта ассоциация задавала образ феминаци, пуританки наших дней, узкой фанатички, требующей соответствия "повесточке", а то, что ей не соответствует, отменяющей во имя Нового Мирового Порядка... ну или как-то так. Реальная Элисон гораздо сложнее и талантливее этой плоской карикатуры, да и пресловутый тест, если разобраться, скорее шутка, ее одностраничный стрип, "легший в основу", насквозь ироничен, так что она не относилась к нему как к универсальному мерилу. И эта ее серия стрипов-скетчей, с героиней, срисованной Элисон с самой себя, остроумная и классная (правда, нужно предупредить, что во многом на темы, с недавнего времени приравненные в России к экстремизму).

Уже немного представляя авторский стиль и примерные темы, я взялся за "Веселый дом". Что Элисон Бекдел хорошая художница, не лишенная чувства юмора и самоиронии, я уже знал, здесь же она раскрылась как умная женщина с большими литературными познаниями, живым воображением и способностью выстраивать цепочки порой причудливых ассоциаций.
Отправная точка - ее детство и ее взаимоотношения с отцом. Брюс Аллен Бекдел совмещает две работы - учителя английского и литературы и администратора похоронного бюро, так уж получилось. Так что игры с гробами тут не какой-то символ, а часть самого непосредственного опыта художницы.



Кем точно не являлся ее отец - так это одномерным домашним тираном, тем не менее, отношения в семье были не очень-то гладкими. Понятно желание Элисон противопоставить себя ему, уйти от его привычек, от того, что он выстраивал всю жизнь, но выясняется, что общего у них гораздо больше, чем казалось. Жизнь ставит их в схожие ситуации, и даже бунтарский дух Элисон покоится на классическом основании, сооруженном при помощи ее отца.
Затем - его смерть и попытки как-то осмыслить эти. Так и не были по-настоящему близки друг к другу, так и не успели обсудить всё по душам (наиболее личные их разговоры происходят посредством писем), лишь под самый конец попробовали сделать осторожные шажки в этом направлении, но ничего так и не вышло. "Веселый дом" хотя и разбит на главы, повествование нелинейное, оно ходит кругами, в каждой главе Элисон так или иначе, а возвращается в детство, вспоминая его события.
Взросление, первый личный дневник, обсессивно-компульсивное расстройство - много чему еще нашлось место на этих страницах. Тема внутрисемейных отношений доминирует, но к ней все не сводится. И осмысляются все эти события без резкого радикализма, с пониманием или хотя бы попытками понимания кого-то другого - очень ценное качество, я думаю.

---

Какой-то мир мечты для отаку
www.deviantart.com/senkosansan/art/Japan-The-Co...

---

Хемуль стоял и молился Мне: «Господи!
благодарю Тебя, что я не таков,
как этот Снусмумрик!..»
А Снусмумрик, в своей дырявой палатке,
с губной своею гармошкой,
с чадящею трубкой, —
понятное дело,
не шибко знал что и ответить.
Итак, Снусмумрик ушел
в начале осени
более оправданным,
а Хемуль (хотя
никуда и не думал уходить,
остался перебирать
эту свою коллекцию) —
более-менее оправданным.

Чтобы
усвоить все это — эй, зверюшки,
завяжите
бантиком хвосты!
Сергей Круглов: detira.ru/arhiv/publication.php?id=7591

@темы: стихи

---

Среди жанровой мешанины, для простоты обозначаемой просто как "русское инди" группа с заковыристым названием "Краснознаменная дивизия имени моей бабушки" у меня одна из самых любимых вместе с "СБПЧ". Первые их два альбома тоже нравятся мне каждый по-своему, но все-таки я держусь мнения, что именно третий, под названием "Посмертные приключения" лучший у них. Скажу даже больше - это пик самый пик творчества группы, за которым, увы последовала деградация и распад.
Всего в альбоме семь песен, каждую я слушал много раз и о каждой немного скажу.



1. Сонник. Сон внутри сна, временные петли, из которых не выйти... Когда слушаю, вспоминаются ледорубские игры, в первую очередь "Тук-Тук-Тук", но и "Мраморное гнездо" тоже. Уж не знаю, было ли это заложено специально - скорее всего, нет.
2. Таити. А здесь можно с уверенностью сказать, что в основе лежит история мятежа на "Баунти", ее можно найти в сети и она вся от начала и до конца абсолютно фееричная. А я прыгну сразу в конец событий ради лучшего понимания песни.
В общем, девять мятежных британских моряков - офицеров и матросов - в один прекрасный день причалили корабль "Баунти" к берегу необитаемого на тот момент островка Питкэрн.

С ними на борту было некоторое количество таитянских женщин и несколько мужчин, их соплеменников, завербованных для вспомогательных работ. Корабль англичане сразу же сожгли - возвращаться домой, где лучше виселицы их ничего не ждало, никто не хотел. Планировалось начать тут новую жизнь, но прекрасные таитянки быстро стали камней преткновения (ну и алкоголь тоже сыграл роль - уже в первые дни какой-то умелец собрал нечто вроде примитивного самогонного аппарата). Началось недовольство тем, как разделили женщин, требования переделить их (а таитянских мужчин в этом отношении вообще не взяли в расчет, что тоже обострило отношения). Какое-то время моряки держались, потом все перетекло в растянутую по времени резню, их число сильно сократилось, да и все таитяне в процессе тоже погибли. В итоге единственный выживший матрос сорвал, так сказать, куш, став счастливым многоженцем. И, нужно отдать ему должное, воспитал детей своих покойных товарищей по мятежу (а родилось их уже несколько к тому моменту) наряду со своими, обучил английскому языку и основам христианства, благо Библия на сожженном корабле, разумеется, была.
Когда к берегам Питкэрна много лет спустя пристали британцы и увидели эту разросшуюся семью-колонию, они были в сложных чувствах. Матрос формально до сих пор оставался мятежником, но за давностью лет и за какой-никакой, а вклад в расширение империи был прощен.

Такое вот "райское наслаждение".
3. Ядовитый плющ. Кроме очевидной экотеррористки от DC песня, по признаниям музыкантов отсылает и к какой-то российской фантастики: там в будущем военные боролись с какой-то сектой радикальной экологов, и ее члены порядком расчеловечились, применяя всякое биопанковое оружие и псионику. Кажется, у Перумова, или у Лукьяненко был такой сюжет... Ну и что-то ваховское тут просматривается: то ли от Тзинча, то ли от Нургла.
4. Ирис. А тут, согласно, опять же, интервью с группой, попытка провести линию прямиком от традиций русской каторжной песни, сделав вид, что всего "русского шансона" попросту не существует. И переклички с открывающим альбом "Сонником" - там тягостный сон и невозможность пробуждения, здесь сон и смерть в снегу как окончательный отдых.
5-6. Васастан и Песочница, диптих, это кульминация всего альбома и его эмоциональный нерв. История кризиса, краха каких-то изначально нездоровых отношений и взаимного побега в разные стороны, спетая с двух голосов. Остро, сильно и с ноткой надежды. Ну и возможно, здесь обыграны какие-то мотивы из "Собственника" Голсуорси.
7. Трубный бит. Эта песня могла бы идти после каждой из предыдущих, определенным образом продолжая ее, но идет в конце, венчая весь альбом. Сходство с "Труби, Гавриил!" Наутилуса, но в этом случае всё пошло как надо. Апокалипсис и Страшный суд как всеобщий праздник и повод для радости, переход в новый мир. Есть в музыке что-то сближающее с африканскими религиозными песнопениями - им как раз такой взгляд очень близок.

@темы: музыка

---

Когда не отошел от сна

Павел Назим

@настроение: часто вижу по утрам что-то подобное

---

---

"А в ненастные дни
Собирались они
Часто.
Гнули, мать их ети!
От пятидесяти
На сто.
И выигрывали,
И отписывали
Мелом.
Так в ненастные дни
Занимались они
Делом".

Помню, конечно, эти строки из эпиграфа к "Пиковой даме", но там они все-таки немного отличаются, с самоцензурой х)

---

Начну издалека - в начале этого года одно крупное и известное издательство анонсировало выпуск чего-то, что определяло как графический роман по "Евгению Онегину" (заодно приурочив к выходу той экранизации). Новинка вышла, и среди отзывов читателей было немало разочарованных - есть, мол, подозрения, что вместо живых художников этим занималась нейросеть, персонажи вопиюще статичны и с количеством пальцев у них не везде порядок.

Спустя несколько месяцев чем-то похожим занялось издательство поменьше, но более специализированное. к созданию альманаха по "Повестям Белкина" подошли уже отвественнее, выбрав художников-комиксистов с именами. Участие приняли Аскольд Акишин (мастодонт, в представлении не нуждается), Ольга Лаврентьева ("ШУВ", "Сурвило", "Своя Атлантида"), Илья Воронин ("Фронт 14-17"), Алексей Трошин ("Диптих", "Веймарские сны") и Наталья Фомичева (единственное пока что неизвестное мне имя). Ровно по числу пяти повестей.

Как и в других проектах от "Альпаки" была выбрана черно-белая графика, которой эти художники владеют прекрасно. Ольга Лаврентьева из них мой персональный фаворит и, как мне кажется, "попала в сюжет" лучше других, они и остальные четыре адаптации отличные.









Относятся серии к новой серии "Альпаки", поменьше по размерам, чем огромная "RUS BD", и корешки на полках смотрятся один к одному.


Бонусом взял близкий сингл в мягкой обложке, "Хамелеона" Александра Зеленкова (еще одно новое для меня имя) по рассказу, понятное дело Антона Чехова.

Опять-таки достойная адаптация, абсурд жизни провинциального городка и визуализация метания Очумелова переданы хаотичным перетеканием образов





Такой вот урожай, но есть еще кое-что и еще одно имя, известное, но раньше никак не ассоциировавшееся у меня с комиксами... Впрочем, об этом по мере прочтения.

---

"Немирные чюкчи"(с) и их затянувшееся покорение - один из потенциально интересных для меня исторических подсюжетов, но пока хожу вокруг него. И вот вижу, что Мицкевич (тот, который Адам) тоже, оказывается, кое-что про это писал:
"Чукчи, настоящие бедуины этих ледяных пустынь, выменивают у русских на водку и табак свою добычу, которую русские чиновники, которые одновременно являются и купцами, принимают как якобы дань. Все тамошние племена однако знают, что есть царь, какой-то таинственный и страшный властитель Севера. Губернаторы и толмачи, говоря с начальниками орд о своём царе, показывают им герб России, орла, поэтому они убеждены, что это портрет царя; что царь этот, какое-то странное создание, действительно имеет две головы, крылья, когти и держит мир в своих руках. Поскольку они рады жить в мире со всеми божествами, то приносят и этому божку малую дань".

---

We won't tell anyone

А с "Метрономиконом" как с сеттингом желания знакомиться так и не возникло: прохладно я отношусь ко всем этим "межавторским вселенным", тем более что тут первичны именно арты, а не то, что вокруг них накрутили. Видел пару томиков в комиксном магазине, полистал, там среди авторов и Пелевин-Джуниор, и Лео Каганов... Не подерутся хоть, под одной обложкой-то?

---

Залипал тут на разные региональные флаги, и вот что имею сказать.

Сахалинский смотрится как лучший из них. Нет, серьезно. Тут всё идеально.


Очень нравится флаг Пермского края


Но вот медведя я бы перенес из центра в верхний левый угол. Как у Белгородской области! Но там слишком уж много всего.

---

Старенькая загадка из дневника Роберта Ибатуллина - где и когда это могло бы написано?

Не столько зверя в Неполомской пуще,
Не столько злости в янычарской гуще,
Не столько ульев в украинских сёлах,
Не столько дворских дам сидит в гондолах,
Не столько в крымских ордах стрел калёных,
Не столько скрепов в грецких галеонах,
Не столько нитей на брабантских кроснах,
Не столько скрипу в жерновах соосных,
Не столько сельди во полнощном море,
Не столько красок зажигают зори,
Не столько чёток щупают в Лорето,
Не столько в Вене кова и навета,
Не столько в Гданьске хлеба в складах порта,
Не столько книжек на торгах Франкфорта,
Не столь весною птиц, колосьев летом,
Обилья в осень и числа приметам,
Звёзд в ясном небе, на брегу песчинок,
В метели снегу и в дожде дождинок,
Не столько в плавнях всяческой тростины,
Сколь у меня любви для Катарины.

И само по себе стихотворение красивое, должен сказать. А вопрос показался несложным. Насчет места - разумеется, Польша или, если нужно "ширше", Речь Посполита. Время написания - ну, с XVII по XVIII век, ближе к нижней границе, чем к верхней. И, в общем, так оно и оказалось.

В коментариях была очень остроумная версия об авторстве Станислава Понятовского, но все-таки нет.

@темы: стихи

---

Тула

Последний город "в программе", оружейная столица, врать не буду, посмотрел только малую часть. На вокзале сразу встретил памятник героям ПМВ


Героям ВМВ стоял неподалеку (а еще бронепоезд, но снять его нормально не получилось)


Немного походил по кремлю с окрестностями и набережной реки (Упа, кажется).












Еще из интересного: на территории кремля в этот день проходила какая-то выставка с темой благотворительности Романовых в годы Мирвой Мировой. В одном из залов стояли стенды, и, подойдя к ним, я почти сразу увидел старых знакомых:




Что очень правильно - некоторые имена не должны быть сугубо локальными, особенно в свете поднятой темы.

---

Владимир-2 (и немного Суздаль)

В паре минут ходьбы от Успенского обнаружился и Дмитриевский собор - двенадцатый век и уникальная резьба. Внурть я не пошел, осмтривал всё самое интересное снаружи














От Владимира меньше часа на автобусе до Суздаля, справившего этим летом свое тысячелетие. Город, опять же, подный частных домиков, у которых наличники сочетаются с пластиковыми окнами и спутниковыми тарелками


Дальше были торговые ряды, соборы, кремль, выставки внутри кремля...




У изразцовой печи в одном из залов я остановился надолго, разглядывая






И уже снова во Владимире успел зайти в музей "Старая аптека", очень похожий на аптеку Пеля на Васильевском острове.




К слову, эта аптека работала по назначению аж до 2010 года, только когда ее содержание стало слишком затратным, ее полностью переоборудовали под музей.

---

Владимир

В очередной свой день рождения разбираю фотки из путешествия по Центральной России, из которого только что вернулся. В этом году я нацелился на Золотое Кольцо, в первую очередь на Владимир. Среди прочего там произошел развирт с давней подругой по переписке, и я дико рад, что пусть столько лет спустя, но все-таки встретились вживую.

Дневной и вечерне-ночной Владимир это немного разные города, и второй понравился мне больше.


Поднимался на Козлов Вал, что увидеть оттуда центр и Золотые ворота, но вот как раз с ними случился облом. Да, это они, но закрытые на реставрацию:


Вообще, город, каким я его увидел, полон частных домов с наличниками и разных памятников старины. Первом, что я заметил, идя от вокзала, был монастырь с большой и ухоженной территорией, но в значительной степени новодел, так как после революции туда заселили чрезвычайку, а в 1930 году храмы и колокольни на территории снесли. Восстановили их недавно, но вот монастырская стена вполне аутентичная, семнадцатый век.




Центр немного напомнил мне Нижний Новгород своими краснокирпичными постройками. Там же был и очень красивый католический храм святого Розария, не мог не зайти внутрь.



Ну и древнерусские храмы Владимира я не пропустил. Сначала Успенский собор, в котором местами сохранились фрески Андрея Рублева








На территории, кстати, заметил его макет со снятыми крестами, что смотрелось весьма странно. Я слышал, что кресты заменили шариками якобы в антивандальных целях, но как-то это не очень убедительно. На макете Суздальского кремля, кстати, ровно то же самое.

---

А вот Косон Охара жил и творил уже в эпоху Мэйдзи. В своей стране особого успеха не имел, а вот за рубежом другое дело. Всё, что я у него видел, очень здорово - допустим, "Дикий кабан":


(охота на кабана - давнее развлечение японской знати, к слову)

---

"Праздник День знаний" - лицемерное такое сочетание слов :/

---

Элджернон Блэквуд - уже само имя звучит как что-то максимально стереотипно английское, притом с уклоном куда-то в готику. В своем жизненном пути он выбил буквально комбо "духовного поиска" своего времени - буддизм, индуизм, теософия, членство в оккультных обществах вроде Ордена Золотой Зари и служба в британской военной разведке (пожалуй, одно может быть связано с другим теснее, чем кажется). В общем, было в его биографии нечто, располагающее к тому, чтобы выйти в классики хоррора, в предшественники и в каком-то смысле даже учителя Говарда Лавкрафта (которого Блэквуд, кстати, пережил где-то на пятнадцать лет).

Сейчас Блэквуд, больше всего известен тем, что переосмыслил и популяризировал вендиго - существо из преданий канадских индейцев - так и вошло оно с этих пор в массовую культуру. Было и многое другое, например, цикл о детективе-медиуме Джеке Сайленсе. Или, допустим, повесть "Ивы", которую я читал в переводе Натальи Трауберг.

"Ивы" - вполне пример "лавкрафтианских ужасов" до Лавкрафта, может быть, пока и не настолько насыщенных, но прямая линия между этими двумя писателями видна. Локацию, в которой развернется действие, Блэквуд подобрал вполне экзотическую для своих читателей. Англичанин с напарником-шведом на лодке и без собаки путешествуют по Дунаю и останавливаются на поросшем ивами маленьком островке где-то примерно между Веной и Дунаем, что для среднего западного европейца XIX века уже само по себе звучит как "край света". И в этом конкретном случае оказывается буквально именно так и даже хуже того. Герои по незнанию останавливаются буквально на границе миров - и этот участок границы оказывается неохраняем, проницаем в обе стороны. Чужое присутствие начинает чувствоваться быстро, и если поначалу главный герой пытается искать какие-то успокаивающие объяснения, то довольно быстро отбрасывает их в сторону.

Дело им немного облегчает то, что обитатели разных реальностей взаимно не могут увидеть друг друга, только ощущать (что напоминает, кстати, о Вие), так что начинается какая-то безумная игра в прятки, в которой их сознание все время предает героев.
В идее "человек залез туда, где ему не рады и расплачивается за это" самой по себе ничего нового нет. Но блэквудовских путешественников ждет столкновение не с какими-то языческими реликтами Восточной Европы, как может показаться по первым страницам, не с предсказуемыми лешими-водяными, а с чем-то принципиально иным, чем-то что, что еще поди знай как описать, не то что понять. И здесь реализуется идея мультивселенной до появления этого понятия, со множеством миров, касающихся друг друга своими стенками. Но переходить из одного в другой... с таким же успехом можно в открытый космос или на дно океана.

С удерживанием саспенса Блэквуд в этой повести, как по мне, справился блестяще, и вопросов, почему его причисляют к основоположникам всяческого weird после "Ив" у меня не возникает. Возможно, когда-нибудь сподоблюсь и на другие его вещи.

@темы: книги

---

Lost Memories

Алексей Егоров

---

1.
как известно, у каждого прыгуна
есть любимые времена
у него — два месяца до войны
и сама война
и особенно — июнь 1914-го
когда прабабушка влюблена

2.
в раненого офицера, которого скоро совсем убьют
в доме, где развеваются занавески, сквозняк, уют
из окна доносится запах травы и звенит коса
в дальней комнате бьётся в стекло оса
наверху в облаках летательный аппарат кружит
позабыв сапоги, вдоль леса в восторге мужик бежит

3.
перед самой грозой жизнь особенно значительна и легка
караси идут на крючок без всякого червяка
и любой буфет содержит неистощимый запас конфет
все предметы вокруг излучают особый зелёный свет

4.
там
мгновенное становится бесконечным
буквально — конца ему просто нет
Федор Сваровский

@темы: стихи