То и дело езжу по делам мимо винного магазина с отличным названием "Винарь". Не знаю, что имелось в виду, но мне упорно, раз за разом, читается "Свинарь". Называли бы уж "Винопасом".
Прошлой ночью, оказывается, крыса нас покинула (и в Китае теперь новогодние каникулы). Бородатый анекдот с Баша снова актуален: "Астрологи объявили год Быка. Гопник удвоил своё население во всех внешних жилищах" (Двенадцать лет шутке) Но дело даже не в Быке, а в чувстве, что ментальный 2020-ый со всеми своими прелестями потихоньку уходит. И даже начинают появляться основания для этого.
А где же эти записки и тому подобное не раздражает, а работает на атмосферу? На самом деле, не так уж много я играю, но пара примеров вспомнилась. Новый "Мор", записки из детских нычек. Сначала просто ни к чему не обязывающее, никуда не ведущее, а просто показывающее уголки городской жизни. А к концу игры начинают отражать происходящее. И We Happy Few. Игра, во многом сравнимая с тем же Мором, например. В отзывах то же самое: "крутая идея и сюжет, но играть почти невозможно". В отличие от Мора я так и не смог, слишком много того, что отталкивало: и кривой скучный стелс (а без него двигаться дальше нереально), и крафт предметов... В ней есть привлекательность, но чем играть, лучше прочитать эту статью: dtf.ru/games/26364-schaste-eto-vybor-narkotiche.... Тут всё по полочкам и без пытки геймплеем. Так вот, в какой-то момент можно наткнуться на эту карту: И сразу мысль о том, что в этом мире нашим пришлось пройти через еще больший ад, чем в реальности, и холодок по спине. При том, что с основным сюжетом это связано не напрямую. Еще местами годно было сделано в первом Dishonored, записки с важной и секретной информацией там, конечно, валялись на виду, но иногда попадалось что-то действительно интересное (плюс Сердце, выдающее неспойлерные, но меняющие отношения факты о персонажах - о тех, с которыми главный герой взаимодействовал, до совсем массовки). В сиквеле было уже не то.
В соцсетях Евгений Норин интересно рассуждает о подаче информации в играх: "В 1954 году писатель по фамилии Толкин издал роман "Властелин колец". Там один из занятных моментов был, когда герои влезают в древние дварфовские руины и там обнаруживают хронику последних дней этого пещерного королевства, как, значит, враги повсюду, пишу на сапоге убитого товарища, орки лезут за шиворот. Наверняка этот прием использовался стопицот раз и до этого, но мне что первым в голову пришло, то пишу. Это, кстати, и правда впечатляло. С тех пор прошло годов немало, а авторам прием понравился. И вот 2020 год, я гоняю дуриков по виртуальному подземелью - и, разумеется, в очередной катакомбе обнаруживаю очередную "записку фашиста в Сталинграде". Года идут, а смысл не меняется: "Вася предложил слазать в древние катакомбы, сказав, что задача на изи, мы понагнем песочницу и вынесем несметные сокровища. Песочница сама понагнула нас, Вася использованное резиновое изделие, пишу в сто первый раз на сапоге убитого товарища, броня капает, опять же, за шиворот, как страшно умирать". То есть, вообще-то находка да, классная - героя как бы нет при нас, но он с того света докрикивается до читателя и рассказывает о себе и своих последних минутах, и он там еще строит какие-то планы и полон надежд, но мы-то знаем, что нашли дневник в окаменевшей драконьей фекалии вместе с кистью руки писателя, так что нам уже все понятно. Но поскольку это было повторено уже стотыщ раз, постольку само по себе начинает вызывать легкую зевоту и легкое же раздражение. Особенно когда, напомню, ты гоняешь виртуальных дуриков, и один из них попадает в капкан, который покойный экспедитор оставил, чтобы с того света подкинуть каку обитателям подземелья, которые его унасекомили. Выводов, кстати, кагбе и не будет - кроме разве той банальности, что троп сам по себе еще не дает выразительного сюжета. Как бы соблазнительно он ни выглядел". Дальше в пример приводится "Ведьмак 3", в котором этот штамп уже начали шатать и деконструировать. Но и с "Ведьмаком", в общем-то та же проблема - на несколько занимательных записок несколько десяток писаных по трафарету; "Зайдем и выйдем, приключение на 20 минут". И лежит эта записка на теле автора или получателя. Надоедает уже на третий раз. И пишут эти записки и ведут дневники буквально все кому не лень. Лишь в дополнениях это начнут иронически обыгрывать - мол, что за писательское поветрие, каждый второй разбойник под кустом что-то строчит на бумаге?!
От Candy colors, на тему первых абзацов из книг, которые нравятся. Раньше уже был флэшмоб на тему пяти любимых книг - если кому интересно, можете посмотреть ниже по тэгам. А пока - первые абзацы пяти книг. 1.Туве Янссон,"Волшебная зима" Небо было почти черным, а снег при свете луны – ярко-голубым. Под ледяным покровом неподвижно спало море, а глубоко в земле, среди древесных корней, всем мелким зверюшкам и насекомым снилась весна. Но до весны было еще очень далеко – новый год только-только вступил в свои права. На том самом месте, где долина мягко начинала подниматься в гору, стоял утонувший в снегу дом. Он напоминал причудливый снежный сугроб и выглядел очень одиноким. Совсем рядом, среди обледенелых берегов, извивалась черная как уголь река: быстрое течение не позволяло ей замерзнуть зимой. На мосту же не видно было никаких следов, да и вокруг дома лежали никем не тронутые снежные сугробы. В доме было тепло. В подвальной печи медленно горел торф. Пробивавшийся в окошко лунный свет освещал белые чехлы, которыми на зиму закрыли мебель, и окутанную тюлем хрустальную люстру. А в гостиной, возле самой большой, какая только была в доме, изразцовой печи, все семейство муми-троллей спало долгим зимним сном. 2. Льюис Кэррол (в переводе Владимира Набокова) "Аня в Стране чудес" Ане становилось скучно сидеть без дела рядом с сестрой на травяном скате; раза два она заглянула в книжку, но в ней не было ни разговоров, ни картинок. «Что проку в книжке без картинок и без разговоров?» — подумала Аня. читать дальшеДа, нравится этот, русифицированный, перевод-пересказ. И это еще не предел, я слышал что в каком-то переводе вообще вместо Чеширского кота - Сибирский. 3. Сюзанна Кларк, "Пиранези" Когда в Третьем северном Зале взошла Луна, я отправился в Девятый Вестибюль наблюдать слияние трех Приливов. Оно бывает лишь раз в восемь лет. 4. Алексей Сальников, "Петровы в гриппе и вокруг него" Стоило только Петрову поехать на троллейбусе, и почти сразу же возникали безумцы и начинали приставать к Петрову. Был только один, который не приставал, – тихий пухленький выбритый старичок, похожий на обиженного ребенка. Но когда Петров видел этого старичка, ему самому хотелось подняться со своего места и обидеть старичка еще больше. Вот такое вот его обуревало дикое, ничем не объяснимое чувство, тесная совокупность мохнатых каких-то дарвиновых сил с достоевщиной. Старичок, замечая на себе внимательный взгляд Петрова, робко отворачивался. 5. Леонид Юзефович, "Зимняя дорога" В августе 1996 года я сидел в здании Военной прокуратуры СибВО в Новосибирске, на Воинской, 5, читал девятитомное следственное дело белого генерала Анатолия Николаевича Пепеляева. За год до моего приезда оно было передано туда из ФСБ по заявлению его старшего сына, Всеволода Анатольевича, просившего о реабилитации отца. Такие заявления поступали тогда тысячами, у работников прокуратуры просто руки не доходили рассматривать их в установленные сроки. Выдавать следственные дела посторонним не полагалось, но в те годы служебные инструкции легко нарушались не только ради корысти.
Пока что опять временно отложил Фарго на потом, продолжаю знакомиться с русскими сериалами прошлого года и получать удовольствие. Теперь вот - мини-сериал "Мертвые души" от Константинопольского, гоголевский сюжет, перенесенный в наши дни. Вместо города Н - среднерусский городок Бугорск с историческим центром, несмотря на все старания, до конца не изуродованным. Именно туда и приезжает Павел Чичиков, но в этой версии приезжает не покупать, а продавать. Он тешит эго местных чиновников новым проектом министерства культуры, по которому выдающиеся люди регионов будут перезахоронены в столице, на Ваганьковском, Новодевичьем и так далее. И, конечно, еще живые могут забронировать себе место рядом с кем-то известным, дело только в цене. Сопровождает его водитель Селифан, который здесь одновременно и Осип (причины этому объяснятся в конце) - этот сериал вещь вообще кроссоверная в каком-то плане. Например, бугорский губернатор (согласный лежать только у Кремлевской стены и задумчиво просматривающий компромат на московского гостя под House of rising sun) явно основан на Городничем из "Ревизора". А дальше, как и у Гоголя, поездки Чичикова к покупателям, каждый из которых тоже переосмыслен. Что Манилов - приветливый торчок, держащий аптеки, фанатеющий от всего индийского и с супругой на пару почти втянувший Чичикова в тройничок. читать дальше Что не такая уж пожилая Коробочка, ставленница губернатора, которой свой дачный участок намного интереснее обязанностей. Ее суеверность теперь легко объяснима - при жизни обсуждать свое захоронение... ну, такое. читать дальше Что Ноздрев, непутевый дальний родственник митрополита, организатор реконструкций, восхищающийся Захаром Прилепиным и даже сам как-то выезжавший на Донбасс. читать дальше Что Собакевич... хотя нет. Этот абсолютно классический и удивительно адекватный на общем фоне. читать дальше Что Плюшкин - обитающий в заброшенном санатории патологически честный чиновник (закончил ВГИК, но с кино не сложилось) - и столь же тщеславный и завистливый, наслаждающийся своими страданиями и примеряющий венец мученика. При этом единственный, кто не попытался поиметь Чичикова в прямом или переносном смысле. читать дальше Из других действующих лиц колоритны совсем эпизодический, но обаятельный почтмейстер, которого играет неизвестный до этого мне Максим Лагашкин читать дальше и Иван Охлобыстин в роли капитана Копейкина (его историю здесь тоже как следует осовременили). Саунд очень хорош здесь, песни БГ ("Инцидент в Настасьино" и "Дубровский") вот прямо в нужных местах. А в какой-то момент, в виде камео, появляется и он сам.
Позже дополнить Френды уже делятся книжными итогами января. Надо бы тоже как-то обобщить прочитанное и выразить впечатления. 1. Клайв Стейплз Льюис "Хроники Нарнии". читать дальшеДо этого года моё знакомство с этим писателем ограничивалось "Письмами Баламута" и статьями, в которых немало дельного. А самый популярный его цикл не читал, только видел фильмы. Но тут очень удачно подвернулся новогодний подарок - книга, помимо прочего, и изданная очень удачно - внушительная, но не громоздкая, с нормальным шрифтом, удобная при домашнем чтении лежа). Вот и погрузился на зимних праздниках. Повести написаны в разное время и отличаются по уровню - например, "Серебряное кресло", увы, показалось слабоватым (по сути, сё повествование там практически в соло вытаскивает Квакль). Кроме многочисленных религиозных образов, которые иногда смущают читателей (но не меня), нашел много спрятанного автором на виду - вроде многочисленных шпилек в систему образования (кажется, какого английского писателя не возьми, у него это рано или поздно проявится - такая вот болевая точка у них), до аллегории ядерного оружия в "Племяннике чародея" - именно эта повесть, к слову, показалась самой оригинальной, хотя стоит особняком от остальных. Был удивлен, что эта повесть-предыстория написана одной из последних. Сразу же следом за рассказом о создании Нарнии Льюис описал ее гибель. Это при чтении подряд воспринималось тяжелее - и тоже множество моментов, болезненных, видимо, для писателя. Тут и деградация веры, ее превращение в машину для выкачивания материальных ништяков. И отход Сьюзен - не эпичное предательство, а что-то оставляющее в смятении и ведь понятное по-своему. И тем не менее кончается всё на светлой ноте - новое небо и новая земля. 2. Сюзанна Кларк "Пиранези". читать дальшеКнига относительно новая, была переведена в конце прошлого года, узнал о ней по отзывам в интернете. Прошлую и самую известную книгу Кларк - "Джонатан Стрендж и мистер Норрелл" - когда-то читал, но до конца так и не осилил, позже посмотрел сериал, и когда-нибудь вернусь к ней. Эту книгу описывали как сплав из только что читанного Льюиса и давно любимого Борхеса - отлично, дайте две. Пока читал, возникало много ассоциаций, вплоть до "Дома в котором". Повествование от первого лица, молодого человека, для которого дом и мир - одно и то же. Он - обитатель, узник и исследователь некоего Дома, кажущегося бесконечным. Своего прошлого не помнит, Дом был всегда, он всегда был в нём и кроме Дома ничего нет, только небесные тела, висящие где-то там в небе. Свой долг герой видит в том, чтобы вести дневник, (описывающий все эти бесконечные залы, частично затопленные и полные различных скульптур - ни одна из них не повторяется), ухаживать за телами предыдущих обитателей Дома (о которых он ничего не знает) и взаимодействовать с Другим. Другой - единственный кроме него живой человек, приходящий откуда-то с другого конца Дома (откуда еще-то?), время от времени снабжающий героя-рассказчика жизненно необходимыми вещами и ставящий какие-то эксперименты, в которых тот ему помогает. Он же называет героя Пиранези - хотя он откуда-то помнит, что это не его имя. Таков порядок вещей - но в какой-то момент в Дом начинает проникать то, что идет с ним в разрез и "Пиранези" начинает вспоминать, как он вообще тут оказался. Второй пласт (в основном в виде дневниковых фрагментов) связан с т.н. "трансгрессивными мвслителями" и "особым путем" в искусстве, философии, психиатрии - смыкающимся с искусством аутсайдеров (ар брют) и эзотерикой. Герой выступает и как исследователь, и как объект исследования, своего рода подопытный кролик или, скорее, морская свинка. В широком же смысле книга, как я ее понял, о границах, их преодолении и искусстве проводить их. И об искусстве вести дневник, помимо прочего) 3. Джо Аберкромби "Немного ненависти" (перечитал) 4. Джо Аберкромби "Проблема с миром" читать дальшеВторая трилогия цикла о Земном Круге набирает оборот - и я уверен, что Джо, в отличие от Мартина, с которым его часто сравнивают, завершит ее уже в этом году (и, раз уж о сравнениях, инцестная линия у Аберкромби тоже выписана куда интереснее). В предвкушении того, что возьмусь за "Проблему с миром", на скорую руку перечитал первую часть трилогии - как раз год прошел, общую канву помнил, но кое-какие детали успел подзабыть. Читалось крайне легко и диначмично, каждый из двух кирпичей улетал за три-четыре дня, на первую трилогию уходило больше времени. Еще раз пожалел, что Аберкромби впервые попался мне уже на первом курсе (в "Мире фантастике" тогда рецензию увидел или что-то типа этого), а не в старших классах, и что не подсадил кое-кого на это - ему зашло бы, я уверен. Удивительно только, что при происходящем (гражданская война на фоне резкостимулируемого прогресса, так осторожно и дозированно используется огнестрел. Понятно, конечно, романтика (и антиромантика - в равных дозах) холодного оружия, баланс сторон... Но на фоне того, что некоторые события и изобретения, а особенно психология героев намекают на XVIII, а порой и на XX век, всё-таки странно. Читать-то, в принципе, можно начиная с "Немного ненависти" - врубиться в мир и сюжет и получить удовольствие вполне реально. Но именно для прочитавших первую трилогию и дополнительно "Героев" происходящее и его подоплека раскроются во всей красе.
Взял с Пикабу - бывает и такое, хорошо, что сам не сталкивался:
- Был у меня такой день сурка. Утром проснулась, валяюсь в кровати: выходной день, никуда не надо. Потом решаю, что пора таки вставать. Выползаю из-под одеяла, иду в ванную умываться, потом на кухню, ставлю чайник, делаю завтрак… просыпаюсь. Думаю, ничего себе, какой реалистичный сон. Обнимаю подушку, валяюсь дальше. Но вставать все же надо. Выпинываю себя с кровати, иду в ванную, на кухню, чайник, завтрак, кровать. Становится жутковато, появляется ощущение, что кровать не хочет меня отпускать и из этого цикла мне не выбраться. Как муха в паутине. Сон очень реалистичный, до того как я просыпаюсь, я абсолютно уверена, что не сплю. При этом оторваться от кровати с каждым разом все сложнее и сложнее. На третий раз я уже не доверяла окружающей меня действительности и проснулась еще на этапе умывания. На четвертое пробуждение начала впадать в панику. То ли на пятый, то ли на шестой раз все же смогла одержать победу над своим просто хотевшим поваляться организмом. Но ощущение неральности происходящего меня еще долго не отпускало.
- Сон-матрешка. Переживала один раз такое, больше не хочу. Где-то 8-9 итераций прошла - иногда во время завтрака просыпалась, иногда успевала даже доработать до обеда. Жуткое ощущение
- Да, и у меня была такая матрёшка. Только итераций на 6 где-то. Но я просыпался, когда на работу приходил и почту открывал чтоб проверить, ловил дислексию, охреневал и просыпался. Под конец уже было страшно и немного утомительно в который раз вставать на работу. ______________________________________________ Сегодня же снилась какая-то несвязная дичь, проснувшись, почти ничего не вспомнил, как ни пытался. В памяти задержалось только одно - новость о выходе книги Алексея Иванова, с названием из одного слова, хоррора по жанру. К чему бы?