И лампа взвоет как сурок
В 1913 году Николай Гумилёв собрался в Африку в третий раз - и в этот уже максимально серьезно, от Академии Наук и на её средства. Вместе с собой уговорил ехать своего племянника (которого тоже звали Николаем). Но когда всё уже было готово и до отъезда оставался день, Гумилёв внезапно заболел, подозревали тиф. Жар, температура под сорок, бред - ну какая теперь тут Африка с Эфиопией?
Его единомышленник Георгий Иванов приходил его навещать и вспоминал потом об этом так:
"Жар был так же силен, сознание не вполне ясно: вдруг, перебивая разговор, он заговаривал о каких-то белых кроликах, которые умеют читать, обрывал на полуслове, опять начинал говорить разумно и вновь обрывал.
Когда я прощался, он не подал мне руки: «Еще заразишься» и прибавил: «Ну, прощай, будь здоров, я ведь сегодня непременно уеду».
На другой день я вновь пришел его навестить, так как не сомневался, что фраза об отъезде была тем же, что читающие кролики, т.е. бредом. Меня встретила заплаканная Ахматова: «Коля уехал».
За два часа до отхода поезда Гумилёв потребовал воды для бритья и платье. Его пытались успокоить, но не удалось. Он сам побрился, сам уложил то, что осталось неуложенным, выпил стакан чаю с коньяком и уехал".
Вот так. Встал, собрался и поехал. Кэрролловский Кролик тоже всё время куда-то рвался, вечно ему казалось, что не успеет, даже синдром назвали в его честь.
Картинка с текстом связана примерно никак, но забавная, ящитаю:
Его единомышленник Георгий Иванов приходил его навещать и вспоминал потом об этом так:
"Жар был так же силен, сознание не вполне ясно: вдруг, перебивая разговор, он заговаривал о каких-то белых кроликах, которые умеют читать, обрывал на полуслове, опять начинал говорить разумно и вновь обрывал.
Когда я прощался, он не подал мне руки: «Еще заразишься» и прибавил: «Ну, прощай, будь здоров, я ведь сегодня непременно уеду».
На другой день я вновь пришел его навестить, так как не сомневался, что фраза об отъезде была тем же, что читающие кролики, т.е. бредом. Меня встретила заплаканная Ахматова: «Коля уехал».
За два часа до отхода поезда Гумилёв потребовал воды для бритья и платье. Его пытались успокоить, но не удалось. Он сам побрился, сам уложил то, что осталось неуложенным, выпил стакан чаю с коньяком и уехал".
Вот так. Встал, собрался и поехал. Кэрролловский Кролик тоже всё время куда-то рвался, вечно ему казалось, что не успеет, даже синдром назвали в его честь.
Картинка с текстом связана примерно никак, но забавная, ящитаю:
