Есть расхожий сюжет (ходит он, в основном, среди радикальных православных) о том, что Николай Второй собирался стать патриархом и ради этого хотел отречься, но его отговорили делать это. При поиске источников этой легенды предсказуемо выяснилось, что было это совсем не так.
Эта история известна через пятые руки, в пересказе слов некого не названного по имени, но высокого церковного иерарха, члена Синода.
Как, по его словам, это было? В 1905 году, во время первой русской революции, группа церковников во главе с Санкт-Петербургским митрополитом Антонием Вадковским решает намекнуть царю на восстановление патриаршества в России. Такие идеи витали в воздухе и раньше, но, видимо, Синод счел что сейчас самое время попытаться взять от Николая эту уступку.
Разговор, однако, пошел в неожиданном русле:
"Каково же было удивление наше, когда, встретив нас чрезвычайно радушно и ласково, Государь с места Сам поставил нам этот вопрос в такой форме:
- Мне, сказал Он, стало известно, что теперь и между вами в Синоде и в обществе много толкуют о восстановлении патриаршества в России. Вопрос этот нашел отклик и в моем сердце и крайне заинтересовал и меня. Я много о нем думал, ознакомился с текущей литературой этого вопроса, с историей патриаршества на Руси и его значения во дни великой смуты междуцарствия и пришел к заключению, что время назрело и что для России, переживающей новые смутные дни, патриарх и для Церкви, и для государства необходим. Думается мне, что и вы в Синоде не менее моего были заинтересованы этим вопросом. Если так, то каково ваше об этом мнение?
Мы, конечно, поспешили ответить Государю, что наше мнение вполне совпадает со всем тем, что Он только что перед нами высказал.
- А если так, продолжал Государь, то вы, вероятно, уже между собой и кандидата себе в патриархи наметили?
Мы замялись и на вопрос Государя ответили молчанием.
Подождав ответа и видя наше замешательство, он сказал:
- А что, если я, - как вижу, вы кандидата еще не успели себе наметить или затрудняетесь в выборе, - что если я сам его вам предложу - что вы на это скажете?
- Кто же он? - спросили мы Государя.
- Кандидат этот, ответил Он, я. По соглашению с Императрицей я оставляю престол моему сыну и учреждаю при нем регентство из Государыни Императрицы и брата моего Михаила, а сам принимаю монашество и священный сан, с ним вместе предлагая себя вам в патриархи. Угоден ли я вам, и что вы на это скажете?
Это было так неожиданно, так далеко от всех наших предположений, что мы не нашлись что ответить и... промолчали. Тогда, подождав несколько мгновений нашего ответа, Государь окинул нас пристальным и негодующим взглядом: встал молча, поклонился нам и вышел, а мы остались, как пришибленные, готовые, кажется, волосы на себе рвать за то, что не нашли в себе и не сумели дать достойного ответа. Нам нужно было бы Ему в ноги поклониться, преклоняясь пред величием принимаемого Им для спасения России подвига, а мы... промолчали.
- И когда Владыка нам это рассказывал, так говорил мне молодой друг мой, - то было видно, что он, действительно, готов был рвать на себе волосы, но было поздно и непоправимо: великий момент был не понят и навеки упущен".
Воля ваша, а в таком изложении это выглядит как какой-то диалог Гамлета с Полонием.
Что тут реально могло быть? То, о чем говорит Николай: отречение в пользу сына при регентстве Михаила - это именно то, на чем настаивала "умеренная" часть оппозиции (в том числе и "оппозиционеры" внутри самой династии) начиная как раз с 1905 года. И в конце концов Николай им этот сценарий все-таки поломал, впрочем, уже без какой-то выгоды для себя. Так что делая предложение "уйти в патриархи", он скорее всего прощупывал возможную связь Синода с этими "оппозиционерами", проверяя реакцию церковников. А тем, услышав такое, действительно, не оставалось ничего, кроме как отрывать и закрывать рот.
Другое дело, что у Николая, по-видимому, и правда могли быть мысли о восстановлении патриаршества, но в более спокойное время и точно не таким радикальным способом.