И лампа взвоет как сурок
Лев Троцкий, "Литература и революция":
"Не так давно Чуковский поощрял Алексея Толстого к примирению — не то с революционной Россией, не то с Россией, несмотря на революцию. И главный довод у Чуковского был тот, что Россия все та же и что русский мужик ни икон своих, ни тараканов ни за какие исторические коврижки не отдаст. Чуковскому чудится за этой фразой, очевидно, какой-то большущий размах национального духа и свидетельство неискоренимости его… Опыт семинарского отца-эконома, выдававшего таракана в хлебе за изюмину, распространяется Чуковским на всю русскую культуру. Таракан, как «изюмина» национального духа! Какая это в действительности поганенькая национальная приниженность и какое презрение к живому народу! Добро бы сам Чуковский верил в иконы. Но нет, ибо не брал бы их, если б верил, за одну скобку с тараканами, хотя в деревенской избе таракан и впрямь охотно прячется за иконой. Но так как корнями своими Чуковский все же целиком в прошлом; а это прошлое, в свою очередь, держалось на мохом и суеверием обросшем мужике, то Чуковский и ставит между собой и революцией старого заиконного национального таракана в качестве примиряющего начала. Стыд и срам! Срам и стыд!"
Чуковский вполне мог использовать последнюю фразу именно с намеком на своего пылкого критика. Первым делом вспоминается, конечно, Мойдодыр, но есть у Корнея Иваныча сказка с более подходящим контекстом - "Тараканище":
И вскричал Гиппопотам:
«Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выходите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!»
Троцкий=Гиппопотам... было бы соблазнительно счесть, что под тараканом Чуковский выводил Сталина, но нет - по датам оно никак не стыкуется. Это тот случай, когда таракан - это просто таракан.
Сталин, что характерно, с этой сказкой был знаком и позже даже сослался на нее в своей речи, говоря о там, как Бухарин и другие его бывшие товарищи якобы трясутся перед обычным тараканом (который здесь символизирует "бессильный призрак контрреволюции"), шарахаются от него, а он, Сталин, объясняет им что таракан ничем не опасен.
"Не так давно Чуковский поощрял Алексея Толстого к примирению — не то с революционной Россией, не то с Россией, несмотря на революцию. И главный довод у Чуковского был тот, что Россия все та же и что русский мужик ни икон своих, ни тараканов ни за какие исторические коврижки не отдаст. Чуковскому чудится за этой фразой, очевидно, какой-то большущий размах национального духа и свидетельство неискоренимости его… Опыт семинарского отца-эконома, выдававшего таракана в хлебе за изюмину, распространяется Чуковским на всю русскую культуру. Таракан, как «изюмина» национального духа! Какая это в действительности поганенькая национальная приниженность и какое презрение к живому народу! Добро бы сам Чуковский верил в иконы. Но нет, ибо не брал бы их, если б верил, за одну скобку с тараканами, хотя в деревенской избе таракан и впрямь охотно прячется за иконой. Но так как корнями своими Чуковский все же целиком в прошлом; а это прошлое, в свою очередь, держалось на мохом и суеверием обросшем мужике, то Чуковский и ставит между собой и революцией старого заиконного национального таракана в качестве примиряющего начала. Стыд и срам! Срам и стыд!"
Чуковский вполне мог использовать последнюю фразу именно с намеком на своего пылкого критика. Первым делом вспоминается, конечно, Мойдодыр, но есть у Корнея Иваныча сказка с более подходящим контекстом - "Тараканище":
И вскричал Гиппопотам:
«Что за стыд, что за срам!
Эй, быки и носороги,
Выходите из берлоги
И врага
На рога
Поднимите-ка!»
Троцкий=Гиппопотам... было бы соблазнительно счесть, что под тараканом Чуковский выводил Сталина, но нет - по датам оно никак не стыкуется. Это тот случай, когда таракан - это просто таракан.
Сталин, что характерно, с этой сказкой был знаком и позже даже сослался на нее в своей речи, говоря о там, как Бухарин и другие его бывшие товарищи якобы трясутся перед обычным тараканом (который здесь символизирует "бессильный призрак контрреволюции"), шарахаются от него, а он, Сталин, объясняет им что таракан ничем не опасен.